— Какое взаимодействие и общение возможно с теми же католиками и протестантами, среди которых — и это очевидный факт — много хороших людей?

— Этот вопрос является одним из камней преткновения для части современных православных христиан. Поэтому мы остановимся на нем более подробно.

Менталитет современных христиан под влиянием изменений условий жизни и внешней информации подвергается разрушающему реактивному облучению и уже изменился по сравнению с прежними веками.

Теоцентризм, характерный для прежних веков (Бог — высшая ценность, цель и содержание жизни), сменяется гуманизмом, где человек (притом, эмпирический человек, с поврежденной природой), а не Божество, занимает высшую ступень духовных и душевных ценностей. «Все природное прекрасно», — декларируют гуманисты. Духовное возрождение и освящение они не отвергают, но принимают как самосовершенствование.

Гуманизм учит тому, что человек не нуждается в искуплении, в таинствах веры и благодати Духа Святого, а спасается собственными добродетелями. Для гуманистов-христиан Христос — не Искупитель, а эталон человека, и спасение заключается в подражании Христу. Само понятие прародительского греха, который переходит от поколения к поколению, гуманистам кажется несправедливостью.

Один из известных гуманистов прямо заявил: «Адам согрешил, а я при чем?», то есть он считает себя по рождению чистым от греха.

На самом деле человечество представляет собой генетическое единство, где грех Адама передается от родителей к потомкам. Святой Иоанн Златоуст выражает такую мысль: если ты не хочешь отвечать за грехи праотцев, то откажись и от обетований и благословений, данных им, но в таком случае ты откажешься и от Мессии — Христа Спасителя.

Мистическое восприятие человечества как множественности во единстве и единства во множественности заменяется гуманистами принципом внешнего коллективизма, а в делах веры — субъективными понятиями о спасении. Современные гуманисты, лишенные чувства благодати как свидетельства истины, считают веру в Церковь как единственный путь спасения духовной гордыней, дефицитом любви и узостью мышления.

Теперь к гуманизму все более примешивается либерализм, при котором грех теряет свою демоническую сущность, а любовь Божия воспринимается как терпимость к греху, которая переходит в солидарность. Один из видных христианских гуманистов заявил: «Христос во всем солидарен с человеком». Тогда зачем нужно было Распятие?

Принцип апокатастасиса — обязательного и неизбежного возвращения к первоначальному состоянию — породил реабилитацию оригенизма, который считает, что грех — это только задержка в пути к Богу и отсрочка времени в стране изгнания, а затем все существа, в том числе сатана и падшие ангелы, вернутся в божественную плерому (полноту). Это учение, противоречащее Евангелию, отвергнутое и проклятое Церковью, стало все более явно звучать в сочинениях современных модернистов.

Теперь я хочу коснуться вопроса о Церкви. Церковь — не союз, а единство: не может быть союза церквей, основанного на соглашениях и декларациях, а существует только единство в Истине.

Догматы, молитвы и таинства Православной Церкви, соединенные с учениями и обрядами инославных конфессий, представляют собой соединение истины с ложью, то есть ложь.

Однако Православие не требует самоизоляции в области человеческих взаимоотношений. Мы можем иметь с инославными и иноверцами вполне добрые отношения и дружеское общение, но сакральное единство с ними для нас невозможно, иначе мы вступим в область гуманистических иллюзий и отступим от собственной веры, не принеся пользу людям других конфессий и религий. Церковь — это духовное единство, поэтому общая молитва с неправославными явилась бы для нас противоречием этому мистическому единству и стала бы не только нарушением церковных канонов, но и грехом против самих инославных, которых мы, сами того не желая, обольщали бы ложной надеждой единства и спасения вне Православия.

Что касается добродетельных иноверцев, то по справедливости Божией за свое добро они получат некую награду и утешение, но они лишены самого главного: Бог не является внутренним фактором их бытия.

— Как вообще привести ко Христу «хорошего человека»?

— Для этого самому надо стать «хорошим человеком», воцерковить себя, стараться стяжать благодать Божию и своей жизнью показать пример веры и добродетели. Тогда будет видно, как воздействовать на души других людей, как найти ключ к их сердцу. Общего рецепта здесь нет, но надо помнить, что привести душу ко Христу можно только через действие благодати. Ученики Христа не отличались ораторским красноречием или знанием философии, однако своим простым словом, исполненным благодатью, творили нравственные чудеса: обращали сотни и тысячи людей ко Христу. Люди, общаясь с ними и слушая их, как бы входили в световое поле благодати, чувствовали ее действие в своих сердцах, которая открывала для них неведомый духовный мир. Если человек не стремится очищать свое сердце от страстей, пребывать в молитве, исполнять волю Божию, то он окажется внутри пустым, и эту холодную пустоту ощутят те, к кому он обращается с учением о христианской вере. Если человек не стяжает благодати, то ни красноречие, ни оснащенность в мирских науках и даже знание текстов Священного Писания не поможет ему оживлять сердца людей и тем самым опытно свидетельствовать им об истинности христианской веры.

— Кого привести проще: того, кто далеко отстоит от истин веры (как например, мусульмане или язычники) или же того, кто уже верит во Христа, но имеет неверные догматические воззрения (как например, католики и протестанты)?

— Обычно мы называем людей, верующих во Христа, христианами, к какой бы конфессии они ни принадлежали и каких бы догматов ни исповедовали. Но если мы посмотрим на этот вопрос более глубоко, то увидим, что Христа можно познать только через благодать Духа Святого, носительницей Которого является Церковь. Свет благодати действует на дух человека и освящает его душу. Кроме искупления для спасения необходимо было еще сошествие Духа Святого и продолжение Пятидесятницы в Церкви.

Трагизм конфессий, отпавших от Православия, заключается в том, что там идет познание Христа вне Духа Святого, а через душевные силы самого человека; в результате создается ложный образ Христа, который не может возродить и спасти душу человека. Поэтому каноны Церкви так категоричны в разделении духовной истины от заблуждений, Православия от неправославия и строго охраняют православную веру от каких-либо искусственных соединений с инославными учениями.

Нельзя сказать, кто ближе или дальше от Православия — это будут только внешние измерения. Те, кто оказались вне ковчега во время всемирного потопа, одинаково погибли независимо от того, где были: далеко или около него. Современные модернистские воззрения о частичной благодати, которая якобы находится в других конфессиях, не соответствует учению Церкви. Нельзя быть частично спасенным или частично освященным; здесь есть две возможности: быть или с Истинным Христом, Который открывается в Духе Святом, или с ложным Христом, образ которого создан человеческим рассудком и эмоциями.

При переходе из иноверия или инославия в Православие человек по церковному чину должен перед крестом и Евангелием отвергнуться от заблуждений своей прежней религии, а увидеть эти заблуждения легче язычнику, чем католику или протестанту. Современные гуманизм и либерализм учат о спасительности всех конфессий и даже вероисповеданий. Примером такой нравственной и вероисповедальной индифферентности является модернизм с его учением о спасении. Поэтому в настоящее время говорить о единственной возможности спасения в Православной Церкви становится признаком плохого тона, фанатизмом и унижением человека другой веры.

Мне кажется, что легче обратить в Православие иноверца, чем инославного, а труднее всего — православных фарисеев, а также модернистов, которые постоянно ищут компромиссов между учением Христа и духом богоборческого и развращенного мира.