Письмо протоиерея Олега Киреева, клирика Амурской и Чегдомынской епархии, опубликовано в сети с его благословения.

Дорогой NN! Мир Божий Вам и Вашим чадам! <…> Позвольте тоже изложить несколько мыслей. Во-первых, меня очень огорчило то, что на наших глазах происходит. То есть то, о чем Cвятые Отцы предупреждали – опасность отступления части Русской Церкви от чистоты Православия через «братание» с еретиками. Впрочем, в первый же воскресный день я посвятил проповедь именно истории отпадения латинства от Вселенского Православия, о причинах этого, об опасности сближения с ними до их полного возвращения к вселенским православным догматам…

Только не знаю, сможем ли мы рассчитывать на поддержку правящего архиерея и вообще епископата. Причина моих сомнений в том, что в прошлом году мне пришлось дважды столкнуться при соборном архиерейском епархиальном служении с «практикой» служения Литургии одновременно на нескольких святых Чашах. На епархиальном собрании я обратился к нашему архиерею с просьбой пояснить: насколько соответствует освящение нескольких Чаш текстам, смыслу и содержанию Божественной Литургии? В ответ прозвучала ссылка на «византийскую» и современную практику. В общем, практически никто из духовенства меня не поддержал. А предыстория такой «практики», оказывается, ведет к небезызвестному м. Илариону, который еще в 2009 году вводил служение на нескольких Чашах. Пример оказался заразителен?.. Вот только для чего тогда мы изучаем в семинариях литургику, для чего утверждаются Синодом тексты Служебника и Чиновника?.. В общем, мне пришлось принести покаяние за участие в такой Литургии.

Ладно, вернемся к сути письма. Еще одна серьезная причина признать все подписанные с понтификом «документы» нелигитимными – встреча Патриарха была НЕ СОГЛАСОВАНА и НЕ ОДОБРЕНА Архиерейским Собором. Даже вопрос этот на Соборе НЕ ПОДНИМАЛСЯ. По своему статусу Патриарх – «первый среди равных», и ОБЯЗАН согласовывать свои официальные контакты с епископатом. И НИКАК иначе, т. к. он представляет ПОЛНОТУ Русской Церкви, и мы ему делегируем свое одобрение его действиям через архиереев. Это – основа канонического права, принцип СОБОРНОСТИ Церкви. В данном случае он был грубо нарушен, можно сказать – совершено каноническое преступление, которое епископат не должен оставить без внимания. Как будет на самом деле – поживем – увидим…

Далее… Не за горами уже объявленный срок созыва «Всеправославного собора» . Уже сейчас народ смущается даже датой начала собора 16.06.16 – 27.06.16 г. Впрочем, обращает на себя и повестка дня – «гуманизм» во всех его проявлениях. Приходят на память слова Святых Отцов (свт. Игнатия Брянч., св. Ефрема Сир. и др.) о том, что именно на волне «гуманизма» (человекобожия) и произойдет объединение всех религий и человечества. Без этого условия приход антихриста невозможен. Так что весомый камушек в основание «объединения всех конфессий» уже положен 12.02.16 г.

К сожалению, трудно сказать, как будут развиваться события, но Господь явно показывает опасность, угрожающую нашей Русской Церкви – та самая секуляризация, обмирщение, которая приведет к утрате благодати, как произошло у католиков. А далее начнутся смуты на приходах, ревностные батюшки будут прекращать поминать п. К. за службами, в ответ начнутся жесткие прещения, запреты в служениях, обвинения в «расколе»… В общем, будет очередной церковный пожар… Все это мы, увы, уже проходили… Возможно, для предупреждения соблазна необходимо возвышение голоса церковного народа. Полнота Церкви должна сказать свое слово. Возможно, даже о выражении недоверия п. К., т. к. он, скорее всего, на этом не остановится, а посеянный им соблазн слишком велик. И каноны Церкви будут нарушаться и дальше. А потом может грянуть и гнев Божий. Впрочем, это только мое мнение... Вот такие мысли вслух. Если сочтете нужным, ради церковной пользы можете послать это письмо р. Б. Александру М.

С любовию о Господе, прот. Олег

Источник: http://ok.ru/profile/259655737591/statuses/65010247994359

+ + +

Человек, который видел Бога

Публикация из журнала «Братишка» об отце Олеге

 

На борту «десять». Карабины зацеплены… Выслушав доклад выпускающего, командир экипажа летчик-инструктор, парашютист Хабаровского авиаклуба Олег Киреев в ответ кивнул головой и запросил у руководителя полетов разрешение на взлет.

Ан-второй, натужно взревев мотором, как-то нехотя, вразвалочку начал разбег. В середине взлетно-посадочной полосы, оторвав лыжи от поверхности снега, полез в небо. Первый разворот. Второй. Высота 450 метров. Выпускающий на борту Александр включил страхующие приборы на запасных у парашютистов, еще раз осмотрел крепеж карабинов и расположился в хвосте у двери, ведущей за пятнадцатый шпангоут.

Глядя на лица ребят, сидящих плотно прижавшись друг к другу на откидных сиденьях вдоль бортов самолета и готовящихся выполнить свой первый парашютный прыжок, Александр угадывал в них хорошо знакомые ему чувства. Он прекрасно понимал, что они испытывают, и в глубине души по-доброму завидовал. Завидовал тем ярким, новым ощущениям, которые они испытывают сейчас. Завидовал тому, как запоет душа, переполненная радостью, когда наполнится купол. Завидовал той удивительной тишине, которая несколько секунд будет звенеть в ушах, когда уйдут прочь все страхи и сомнения. Завидовал неведомому им доселе чувству полета.

Частые короткие звуковые сигналы: «Приготовиться!» прервали его воспоминания. Самолет вышел на «боевой» курс. Александр открыл дверь и жестом приказал подняться паре парашютистов. Крепко взяв за плечевой обхват подвесной системы первого, помог ему подойти к двери и твердо скомандовал: «Ногу на обрез!». В этот момент самолет качнуло, и стоявший у открытой двери парашютист, испугавшись распахнувшейся перед ним километровой бездны, судорожно схватился рукой за стальные тросы, протянутые выше роста человека через весь фюзеляж самолета от хвоста до кабины и предназначенные для крепежа карабинов. Помогая сохранить равновесие «перворазнику», Александр рявкнул: «Руки на кольцо!». Парашютист замер в ожидании следующей команды. Самолет, нащупав курс, выровнялся. Командир «прибавил газу». Двигатель уверенно запел: «У-у-у-у…» Команда: «Пошел!» своей сиреной заглушила рокот мотора. Началась выброска парашютистов. Первый, слабо оттолкнувшись, провалился вниз. После «отделения» второго, разворачивая самолет для нового захода, командир заложил глубокий вираж так, что оставшихся внутри вдавило в сиденья. Вновь прозвучали два коротких звуковых сигнала. Приготовиться! Александр, преодолевая перегрузку, сумел оторвать тело от борта, наклонился вперед, чтобы помочь подняться следующей паре. И снова выравнивание, изготовка, сирена, команда: «Пошел!», отделение парашютиста, вираж… В этой круговерти Александр не заметил, как подошел черед завершающей пары. Завершающей, завершающей…

…Восемь лет назад шестнадцатилетним мальчишкой, желая отличится среди новичков, Саня мозолил глаза командиру парашютного звена Александру Сидоровичу Козину. На вопрос командира звена, сколько сегодня прыжков ему осталось выполнить, не ожидая никакого подвоха, Саша бойко отрапортовал: «Последний!». Уничтожая его взглядом, нарочито громко, чтобы услышали все, старший товарищ с презрением выдавил из себя: «Последняя у попа жена, у нас – завершающий». Смех товарищей ударил по самолюбию. Хотя Саша тогда не понял, почему «последней» может быть только жена у попа, все же старался больше этого слова не применять. При этом непременно поправлял любого, кто произносил его по привычке.

…Протяжный звук сигнала: «Пошел!» вернул Александра к действительности. Еще не видя, как сработали парашюты, по силе удара удлинителя о левую руку он понял, что что-то не так. Высунув голову за борт, выпускающий посмотрел вниз и не увидел наполненного купола крайнего из прыгнувших сегодня «перворазников». И хотя он твердил, что этого не может быть, отказываясь верить своим глазам, ему пришлось признать. Зависание! В два прыжка влетев в кабину пилота, Александр схватил его за плечо.

– Видел, видел. У крайнего валенки слетели, – ухмыляясь, опередил Олег Киреев.

– Какие, на х…, валенки? Он сам там висит!!!
Олег, желая осадить неудачливого шутника, повернул к Александру лицо. Встретившись взглядом, развернул голову на сто восемьдесят градусов и тут же, будто получил удар от увиденного, повернулся обратно. Стон, перешедший в мычание, отразил непоправимость ситуации.

– Иди, смотри, что там, – выдавил он из себя.

Саша побежал к открытой двери и, упав на дюралевый ребристый от насечек пол самолета, высунулся по плечи за обрез двери. Мальчишка был живой и здоровый. Увидев в проеме двери самолета выпускающего, стал радостно махать руками в ответ. Саня поднялся, схватившись руками за удлинитель, уперся ногами в дверь, и откинув тело назад, всем весом попытался втянуть парня на борт. Нет, мертво! Отпустив удлинитель, побежал в кабину. Киреев огорошил, нерешительно спросив:

– Что будем делать?

На что Александр отрезал:

– Командир ты, решай.

– Втянешь?

– Я пробовал, не смогу.

– А по его куполу спуститься и обрезаться вместе с ним?

– По куполу? Если прикажешь, полезу, сам – нет.

Киреев внимательно посмотрел на Александра и, явно пожалев его, отрицательно замотал головой.

– Что ты предлагаешь? – Командир был явно растерян. От его решения в эту минуту зависели жизни людей. Он лихорадочно искал выход из ситуации. – Сейчас спущусь до четырехсот метров, у него должен сработать прибор на запасном. Купол наполнится, и ты обрежешь удлинитель.

Александр оторопел от услышанного. Бредовость идеи поразила его. Весь клокоча внутри, повышая тон, четко выговаривая, стал бросать Олегу слова:

– Две простроченных, сшитых вместе синтетических ленты, 1200 кило на разрыв каждая, перерезать одним махом?.. – Чувствуя, что вот-вот взорвется, перешел на крик: – Запаска откроется за доли секунды, – и, задыхаясь, выдавил: – Я тебе что – Чинганчгук?

Не глядя, Киреев холодно отрезал:

– Выполняй.

«Дискуссия» закончилась. Александр, скрипя зубами от злости, пошел в хвост самолета. Осмотревшись на месте, окончательно убедился в убийственности принятого командиром решения. Вернулся в кабину и спокойно спросил:

– Если хвост оторвет, сами прыгать будем?

– Я – нет, – сказал Олег твердо.

– Я тоже останусь с тобой, помогу. Слышишь, до конца!

– Спасибо, иди. – Кивком головы командир отправил Сашу в хвост. Подумал: «Ну вот и попрощались!»

Саня с тоской посмотрел на место крепления тросов: «Если их вырвет в момент раскрытия запасного, то вся тяжесть многотонного удара придется на меня». С особой тщательностью, как будто это могло уберечь, стал натягивать перчатку, расправил каждую складку, стиснул рукоять ножа в руке и уперся клинком в ленту удлинителя. Наклонив голову, чуть отвел ее в сторону в ожидании удара. В ушах звенело: «Ну вот и все! Убьет!..

Не для меня… Не для меня…

Не для меня вино по рюмочкам прольется

в Пасхальный день.

Не для меня…»

Самолет, завалившись на крыло, пошел вниз. Взревел мотором, выровнялся. Вышел на боевой. Пять, десять, тридцать секунд … ничего не происходило. Прибавляя газу, резко задирая вверх нос, стал набирать высоту. Саня рванул в кабину.

– Он отключил прибор, – прокричал Олег.

– А-а-а!!! – Яростный вопль радости вперемежку с матом вырвался у Саши.
Окрыленный мыслью: «Значит, еще поживу», он вернулся к двери, чтобы посмотреть, что произошло с парнем. Увиденное насторожило: руки паренька безвольно висели вдоль туловища, голова без каски (ее вместе с валенками сорвало при «отделении») склонилась на грудь, ноги в носках болтались в ножных обхватах подвесной системы. Видно было, что парашютист уже «накатался» и начал замерзать. Позже на земле экипаж узнает, что с момента зависания прошло сорок минут.

Звуковым сигналом Олег позвал Сашу в кабину:

– Саня, я сажусь! Сажусь вместе с ним в снег.
Произнес он это спокойно и уверенно и одобрительно улыбнулся. Потом, нажав на кнопку переговорного устройства, запросил «землю»:

– Перекос! Перекос! Я – 305-й! Разрешите приступить к снижению.

Руководитель полетов ответил незамедлительно:

– Снижение разрешаю, – а после паузы просительно добавил: – аккуратненько…

Третий, четвертый разворот. До земли сто, пятьдесят, тридцать метров. Газ сброшен полностью. Мотор, тихо урча, устало перебирает лопасти винта. Легкое скольжение по снегу…

…Внезапный удар сотряс корпус самолета. Левую стойку с лыжей оторвало. Биплан, двигаясь вперед, начал плоскостью цеплять снежную целину. Тяжелый двигатель стал клонить нос вперед, зарываясь в снег. Хвост оторвался от земли и взмыл в небо. Мотор, натужно кашлянув, заглох. Самолет остановился.

Мотая головой из стороны в сторону и что-то при этом бессвязно бормоча, Саша пополз к распахнутой двери и вывалился на снег. С трудом поднялся, и как-то нелепо забрасывая голени назад, побежал к парашютисту. В момент касания с землей парашютиста оторвало, и он лежал в борозде, пропаханной самолетом в снегу метрах в ста сзади.

Слева, растянувшись в цепь, проваливаясь в рыхлый глубокий февральский снег, к ним бежали все, кто был на старте. К моменту развязки возле взлетной полосы собрались все работники клуба от сторожей до его начальника. А также отец парнишки. Отец работал таксистом и, зная, что сын его выполняет парашютный прыжок, крутя баранку, поглядывал в небо. Аэродром находился в черте города, в самой его середине, и парашютные прыжки можно было наблюдать из любой его части. Увидев зависание, он тут же остановился, высадил недоумевающих пассажиров и рванул на аэродром. Проехал прямо на старт, выскочил из машины, подбежал к начальнику аэроклуба и на немой вопрос услышал утвердительное:

– Это ваш. – Отцовское предчувствие не обмануло.

Александр, приходя в себя после контузии, полученной в момент удара о землю, с каждым шагом приближался к мальчишке. Лежал он как-то нехорошо, без движения, на животе, головой зарывшись в снег. Руки под туловищем, их не было видно. А главное, ноги с неестественно разведенными в сторону пятками, безжизненно торчали вверх. Плюхнувшись на колени перед ним, Саша схватил его за волосы и силой вырвал голову из снежной каши. Нос, рот, уши – все было забито снегом. Саша, предчувствуя плохое, застонал. И тут мальчишка вдруг вздрогнул всем телом, чихнул по-лошадиному громко, распахнул глаза и, скосив их в его сторону, вываливая изо рта языком снег, растянул его в счастливой улыбке.

– Фу ты, живой, – радостно прошептал Саша и разжал пальцы. Голова опять безвольно упала в снег.

Александр поднялся и пошел к самолету. Мимо него бежали люди, врачи.

Олег наконец-то вылез из самолета, тоже пытался ковылять к имениннику.

– Живой, – бросил ему на ходу Саня и пошел в сторону, противоположную общему движению.

Вечером, не ощущая вкуса, как воду, пил водку – не помогало. Хмель не брал. Далее несколько дней было не продохнуть. Чрезвычайное происшествие на весь Союз. Собрали комиссию. Начались разбирательство, опросы. Раз за разом, возвращаясь к недавним событиям, пытались разобраться. Искали причины происшедшего, виновных. Поскольку парня сберегли, экипаж самолета никто не обвинял в неправильных действиях, но несмотря на это, на душе у них было хреново.

Во всей этой суете и нервотрепке Александру не удавалось остаться с Олегом один на один. Встречаясь, они здоровались и расходились, откладывая разговор «на потом». Было у них чувство, что теперь у них есть общая тайна, известная только им двоим. При встрече с Сашей Олег пристально глядел на него, как будто силился разглядеть что-то понятное только ему.

– Мне нужно поговорить с тобой, приходи, – однажды сказал Олег.

Вечером, зайдя в общежитие, поднявшись на пятый этаж, Саша постучал в дверь. Открыв дверь, Олег, не приглашая пройти в комнату, увлек его в дальний конец коридора.

– Я должен тебе сказать, – начал он, испытующе глядя Саше в глаза. – Тогда в самолете я видел БОГА.

– Там в воздухе я не знал, что делать и от отчаяния взмолился: «Господи, спаси меня! Помоги мне, не дай убить! Спаси нас, Господи!» И тут явился Бог. – Кабину залило светом, таким ярким, что я не мог смотреть. Бог был везде, голос Его звучал отовсюду, проникая в каждую клетку. Бог сказал: «Олег, успокойся. Ты знаешь, что делать?». «Да, я хочу сажать его за самолетом», – ответил я. «Вот и сажай. Я С ТОБОЙ!» – Сияние исчезло, я вновь услышал рокот мотора, мои руки так же сжимали штурвал. Ты стоял рядом, и я понял, что ты ничего не видел. – Олег опять заглянул Саше в глаза, силясь увидеть что-то нужное ему.

Саша, качнув головой, сказал:

– Ты счастливый человек… – развернулся и пошел по коридору.

– Саня, – окликнул его Олег. Они молча смотрели друг на друга: один – видевший Бога, другой – ошарашенный этой вестью.

Через год Киреева Олега рукоположили во священники. И вот уже двадцать лет протоиерей Олег верой и правдой служит Богу и помогает людям в качестве настоятеля храма в Новом Ургале – поселке на севере Хабаровского края.
В семье Александра даже самый младший из его четырех сыновей, шестилетний Егорка, не говорит слово «последний».

Александр Шипунов

Источник: http://bratishka.ru/archiv/2011/4/2011_4_11.php

Подготовила Елена Строгова