Существует целый пласт литературы, в которой тема умного делания, исихазма излагается неверно, ошибочно – с позиций модернизма и обновленчества. Но если и модернистское богословствование само по себе не полезно, то модернизм и обновленчество в области молитвенного делания и вовсе пагубны и даже способны погубить человека, как в духовном, так и в физическом плане.

«Многие, ощутив расположение и усердие к духовному подвигу, приступают к этому подвигу опрометчиво и легкомысленно, – пишет свт. Игнатий Брянчаниинов. – Они предаются ему со всею ревностью и разгорячением, со всею безрассудностью, не поняв, что эти ревность и разгорячение – наиболее кровяные и плотские; что они преисполнены нечистоты и примеси, не поняв, что при изучении науки из наук – молитвы – нужно самое верное руководство, нужны величайшее благоразумие и осторожность. Увы! Скрываются от нас пути Божии, правые; скрываются они от нас по причине слепоты, произведенной и поддерживаемой в нас падением. Избираются нами в руководителей преимущественно те наставники, которых мир провозгласил святыми и которые находятся или в глубине прелести, или в глубине неведения. Избираются в руководителей книги, написанные инославными подвижниками, находившимися в ужаснейшей бесовской прелести, в общении с бесами. Избираются в руководителей писания святых отцов Православной Церкви, изложивших возвышенный молитвенный подвиг преуспевших иноков, подвиг, недоступный для понимания новоначальных, не только для последования ему, – и плодом духовного подвига чудовищно является душевное расстройство, погибель. Посеясте пшеницу, а терние пожасте (Иер.12:13), – говорит с болезнованием Святый Дух человекам, извращающим добро во зло неправильным употреблением добра. Горестное, точно горестное зрелище! На возвышеннейшем делании ума, на делании, возводящем к Богу того, кто идет по установленным ступеням, стяжавается неправильным действованием омрачение и растление ума, умоповреждение, умопомешательство, порабощение демонам, погибель». В связи с этим мы посчитали необходимым рассмотреть эту тему.

Для начала необходимо выяснить, что такое исихазм. На сайте «Исихазм» приводятся как ложные, так и верные с точки зрения автора его определения. В начале дается определение общепринятое: рациональное и энциклопедическое из эпохи исторического материализма:

ИСИХАЗМ (от греч. hesychia – покой,– безмолвие, отрешенность), мистическое течение в Византии. В широком смысле – этико-аскетическое учение о пути к единению человека с Богом через «очищение сердца» слезами и самососредоточением сознания; включало систему психофизического контроля, имеющую некоторое внешнее сходство с методами йоги. Возникло в 4-7 вв., возродилось в кон. 13-14 вв. (Григорий Синаит, Нил Сорский). В более узком смысле – религиозно-философское учение Григория Паламы.

Данное определение отчасти верно, но есть и грубые ошибки. Действительно термин «исихазм» произошел от греческого слова «исихия» – молчание, безмолвие. «Мистическое течение» – выражение неточное. Исихазм – это не течение, а понятие, выражающее высшую форму монашеского подвига – отшельничество и безмолвие. В раннюю византийскую эпоху исихазмом называли вообще подвиг пустынничества. В позднюю византийскую эпоху исихастами назывались монахи, всецело посвятившие себя умному деланию молитвы Иисусовой. В таковом значении это понятие применяется и сейчас.

К йоге, исихазм, конечно же не имеет никакого отношения. Назвать его этико-аскетическим учением можно. Под системой психофизического контроля, упоминаемой в определении, очевидно, имеется в виду художественные т.е. искусственные способы вхождения ума в сердце при занятии Иисусовой молитвой.

Датировка его IV-VII веком неверна. По свидетельству свт. Григория Паламы, это делание идет от Пресвятой Богородицы. Следовательно, его начало относится к I веку до Рождества Христова. А что касается ст. Григория Паламы, то он просто предал бумаге и стройно сформулировал то учение, которое до него главным образом передавалось по преданию от старца к ученику.

Раскрытию учения исихазма в литературе свт. Григорием Паламой способствовала его борьба с ересью калабрийского монаха Варлаама, который попытался представить данную традицию как неправославную, сам был осужден как еретик, ушел на Запад и сделался папистом. А его идеи об исихазме были подхвачены западными теологами и долгое время являлись отражением официальной позиции Ватикана. Лишь в ХХ в. в связи с общей сменой тактики римской курии в борьбе против Православия иезуиты и особенно их ученики, а также теологи Парижской богословской школы вновь обратились к теме исихазма и проделали огромную работу по созданию новой теологии, пытаясь подменить ею традиционное церковное учение. В результате на сегодняшний день мы имеем профессиональных исихастологов, которые, правда, сами не занимаются умным деланием, но изучили всю литературу по данному вопросу (и православную, и еретическую) и создали свои сочинения, в которых истина переплетена с ложью. Есть и такие знатоки исихазма, которые и изучили литературу, и занимаются умным деланием, причем не его азами, а проходят высшие его формы и даже обучают ему некоторых монахов, как, например, Н. Новиков, но их учение – не чистое святоотеческое молоко, а коктейль из святоотеческого учения, своих домыслов, основанных на своей страстности и даже учений неправославных. Питающиеся таким коктейлем вместо достижения духовных высот впадают в бесовскую прелесть в след за своими наставниками.

А. Румянцев приводит для полноты и другие определения. «Можно найти еще множество других "не развитых" и субъективных определений исихазма, например, у А.Дугина, как эзотеризма в православии. Или исихазма как чаяния у евангелистов-баптистов. Тут уж, кто, чем "болеет", на то и жалуется...». Это вещи очевидные. Что еще можно ожидать от сектантов.

В заключение он приводит свои определения. Следует сразу же отметить, что данные определения исихазма несколько туманны и экзальтированны. Настоящие исихасты тверже стоят на земле и менее восторженно, а вернее сказать и вообще без восторга, а в простое и спокойствии рассуждают об умном делании:
«Предложим, как нам видится, более полное, символическое определение исихазма, вводящее в таинство Слова, – пишет автор. – ИСИХАЗМ – Сердце Христова Тела».
Понятие «Христово Тело» имеет несколько значений. Это в первую очередь Тело и Кровь Христовы в Таинстве Евхаристии, это и Церковь Христова (См. Кол. 1, 24). Очевидно, что в данном случае А. Румянцев употребляет это понятие в последнем значении. Т.е. он определяет исихазм, как сердце Церкви. Является ли исихазм сердцем Церкви? Думается, что нет. Да, отшельнический подвиг всегда ставился высоко в церковном сознании. Но есть подвиги и более высокие, например, мученичество. Тертулиан называет его семенем христианства. Скорее исихазм можно назвать сердцем православного монашеского делания.

Затем А. Румянцев дает «мистико-богословское определение исихазма. Так исихазм открывается в умопостижении»: «Исихазм – сердце доброе и умное, которое биением своим направляет животворный ток Крови Христовой. Омывая в Божией любви, оно наделяет первородством родившихся свыше и дарует жизнь вечную. Сердце Церкви сокровенно, и доступ к нему открывается лишь тому, кто чистым сердцем своим видит Бога и входит в Царствие Божие». Иными словами, исихазм – это святость или путь, ведущий к святости. Слова о том, что так исихазм открывается в умопостижении, являются свидетельством личного опыта автора, того, как исихазм открылся ему при попытке постичь его умом. Если рассматривать с академической точки зрения, то, возможно, такое определение и имеет право на существование. Если же рассматривать его в практической плоскости, в свете святоотеческого учения, то оно ошибочно и ведет к прелести. Ибо, как выше было показано, исихазм есть высшая форма монашеского подвига и им преимущественно занимаются отшельники, каковые и называются исихастами, хотя можно быть исихастом, и живя в общежительном монастыре. Бывали единичные случаи, что и миряне достигали высот в умном делании, но крайне редко. Все имеют обязанность упражняться в умном делании, первой его стадии – устной Иисусовой молитвой, произносимой с чувством покаяния, при старании заключать ум в слова молитвы. Но не все могут достичь умно-сердечной молитвы, делатели каковой по преимуществу и называются исихастами. Великий русский исихаст свт. Игнатий Брянчанинов пишет: «К пруспеянию в молитве покаяния должны стремиться все христиане; к упражнению в молитве покаяния и к преуспеянию в ней Святые Отцы приглашают всех христиан. Напротив того, они строго воспрещают преждевременное усилие взойти умом в святилище сердца для благодатной молитвы, когда эта молитва еще не дана Богом».

Наконец, А. Румянцев пишет, что «для входящих стезей человеческого дерзновения исихазм предстает как целокупное учение-действие, направленное на стяжание Святого Духа и обожения души и тела».

Из первых слов данного определения видно, что автор, мягко говоря, не совсем представляет то, о чем пишет, а если и представляет, то его представления неверны. Колесница гордостного человеческого дерзновения везет едущего на ней не к высотам умного делания, а к обрыву в пропасть. В исихазм, в область умного делания законный вход лишь через врата смирения и послушания в рубище покаяния. «Умная молитва, – говорит преп. Нил Сорский, – выше всех деланий и добродетелей глава, как любовь Божия. Безсыдно и дерзостно хотящий войти к Богу и чисто беседовать с Ним, нудящийся стяжать Его в себе, удобно умерщвляется бесами».

«Это учение-действие, – продолжает А. Румянцев, – затрагивает все сферы человеческой жизни:
•    умопостигаемую, уготовляя в подвижнике ум Христов, и раскрываясь как исихастское богословие и практическое учение о методах и способах богопостижения;
•    чувственную, очищая ее от скверны страстей через разработанную практику борьбы с грехами и наполняя светом благодатных переживаний;
•    физическую, проявляясь специфически в психосоматических приемах молитвы и, совершенным образом, низводя благодатные энергии в физическое тело.
Высочайшей целью исихазма является преображение и обожение всего человека по образу воскресшего Иисуса Христа».

Здесь необходимо снова прерваться и сделать пояснения. Представление об исихазме, как о мастерской, в которой любой человек, занявшийся умным деланием, непременно сподобляется святости, откровений, видений и благодатных дарований ошибочно. Преп. Макарий Оптинский говорит: «Из соображения всего учения Святых Отцов видно, что проходящие делание молитвы Иисусовой правильным и законным образом действительно сподобляются иногда от Господа великих дарований духовных и откровения таинств, и различных духовных утешений, благодатию Божиею промыслительно действуемых в душах смиренных и достойных молитвенников; но достигают сего весьма немногие».
Вот почему легкомысленными выглядят завершающие слова А. Румянцева об исихазме с первой страницы его сайта: «Исихазм обладает мощным зарядом творческой созидающей силы, поэтому можно и должно говорить об исихастской инициации истинного творчества в различных областях искусства и деятельности. Такое творчество несет в себе пророческую харизму и глубинный, сокровенный смысл. И наконец, исихазм, развернутый во времени и пространстве, имеет свою богатую лицами и событиями историю, через которую просвечивает ткань метаисторического процесса земного становления Церкви.
Известный мистик и святой VII века преп. Исаак Сирин сказал, что молчание – таинство будущего века. Исихазм открыт Грядущему в вечности и уже в веке сем позволяет приобщиться таинству священнобезмолвия».

У «известного мистика», как его назвал А. Румянцев, преп. Исаака Сирина есть и такие слова: «Как из многих тысяч едва находится один, исполнивший заповеди и все законное с малым недостатком и достигший душевной чистоты, так из тысячи разве один (из проходивших умное делание) найдется сподобившийся, при великой осторожности, достигнуть чистой молитвы, расторгнуть этот предел и приять оное таинство, потому что чистой молитвы никак не могли сподобиться многие; сподобились же весьма редкие; а достигший того таинства, которое уже за сею молитвою, едва, по благодати Божией, находится и из рода в род». Таким образом, действительно к таинству священнобезмолвия могут приобщиться еще в сем веке отдельные личности, но далеко не все.

Свт. Игнатий (Брянчанинов) объясняет психологическую и духовную причину популярности в наше время неосновательных писаний об умном делании: «Как истомленным взорам заблудившихся в степях представляются высокие дома и длинные улицы, чем заблудившиеся вовлекаются еще в большее, неисходное заблуждение, так и ищущим живого слова Божия в нынешней нравственной пустыне представляются во множестве великолепные призраки слова и учения Божия, воздвигнутые из душевного разума, из недостаточного и ложного знания буквы, из настроения духов отверженных, миродержителей. Призраки эти, льстиво являясь духовным эдемом, преизобилующим пищею, светом, жизнью, отвлекают обманчивым явлением своим душу от истинной пищи, от истинного света, от истинной жизни, вводят несчастную душу в непроницаемый мрак, изнуряют голодом, отравляют ложью, убивают вечной смертью».

В заключение приведем золотые слова свт. Игнатия о монашестве и о его сердце исихазме: «Монашеское жительство – наука из наук, Божественная наука. Это относится ко всем монашеским подвигам, – в особенности относится к молитве. В каждой науке имеется свое начало, имеется своя постепенность в преподавании познаний, имеются свои окончательные упражнения: так и в обучении молитве существует свой порядок, своя система. Тщательное последование порядку или, что то же, системе служит в каждой науке ручательством основательного успеха в ней: так и правильное упражнение в молитве служит ручательством преуспеяния в ней, – того преуспеяния, которым благоугодно Богу ущедрить подвижника. Отвержение системы при изучении науки служит источником превратных понятий, источником знания, которое хуже незнания, будучи знанием неправильным, отрицательным: таково и последствие беспорядочного упражнения в молитве. Неизбежное, естественное последствие такого упражнения – прелесть. Самочинное монашество не монашество. Это – прелесть! Это – карикатура, искажение монашества! Это – насмешка над монашеством! Это – обман самого себя! Это – актерство, очень способное привлечь внимание и похвалы мира, но отвергаемое Богом, чуждое плодов Святаго Духа, обильное плодами, исходящими от сатаны».