21.04.2014
Освещение проблем богословского образования становится делом спасения. Окончание беседы с кандидатом исторических наук, доцентом кафедры истории политики стран Европы и Америки МГИМО Ольгой Николаевной Четвериковой
Для меня и эталон образованности, как светской, так и духовной, и пример благочестия – святитель Николай Сербский. Он окончил сербские духовные семинарию, академию, затем учился в Петербургской духовной академии, а после этого поступил в Оксфорд. Там он работал над докторской диссертацией, в которой в критическом ключе рассматривал Европу, ее нравы и богословие, но ему не позволили защититься…
– Тут надо принять во внимание то, что святитель жил в Сербии 20-х годов, в то время, когда его народ объединили с хорватами-католиками. После Первой мировой войны было образовано единое королевство сербов и хорватов, затем переименованное в Югославию. Эти две культуры, католическая и православная, всегда остро противостояли друг другу, что и обусловило тот факт, что Сербское Православие – боевое. Сербам требовалось не просто сохранить православное святоотеческое наследие, но и мобилизоваться для противостояния в духовной борьбе. Ранее католики-хорваты пребывали в Австрийской Империи, а Сербия существовала как самостоятельное православное государство. Объединение же преследовало несколько целей: с одной стороны – столкнуть католиков с православными, а с другой – вынудить православных пойти на некое сближение с папистами и отступить от своего вероучения.
В то же время поскольку католики – враги, Ватикан – враг, а Англия – протестантская страна, то, естественно, люди думающие, понимающие старались использовать эти противоречия между протестантами и католиками. И святитель Николай поехал не в Ватикан, не в католический вуз, а в Англию – для того, чтобы получить научную степень, необходимый статус и разоблачать западную идеологию уже с позиций, признанных Западом.
Проводя параллель с владыкой Иларионом (Алфеевым), важно отметить, в какой период проходило его обучение в Оксфордском университете. Мы знаем, что инициаторами экуменического движения были протестанты, причем именно англосаксы. Изначально, в первой половине XIX века, в период его формирования, его главными участниками стали англикане, реально собиравшиеся перейти в Православие. И диалог с ними проводился ради возвращения их в лоно Православной Церкви. Но когда к экуменическому движению подключились масонские организации, западные политические силы, то очень быстро экуменический диалог был превращен в инструмент разложения Православия: «Да, давайте сближаться. Давайте создадим некую основу, общую систему ценностей…» Такая система была разработана в XIX веке, началось интенсивное сближение православных и англикан, но управлялось оно уже масонством, масонскими ложами, которые преследовали цель через этот диалог поставить под свой контроль Православие, чтобы таким образом противостоять Ватикану и оказывать на него давление. Надо понять, что тогда, в те годы между католиками и протестантами шла еще очень острая борьба. После второго Ватиканского собора ситуация изменилась, началось их сближение. А до этого протестанты использовали Православие. И сейчас то же экуменическое движение, «Всемирный совет церквей», в том виде, в котором он существует организационно, – это детище протестантов. Ватикан в эту организацию не входит, он только имеет там свою делегацию, но ни в чем не участвует. Но у Ватикана своя миссия: он должен контролировать экуменическое движение и в конце концов добиться признания всеми христианскими конфессиями власти папы римского. Поэтому обучение митрополита Илариона Англии очень характерно. И англикане сейчас активно изучают и используют Православие, православное богословие для того, чтобы определить моменты, которые якобы нас сближают. Владыка Иларион также над этим работает. Он четко вычерчивает такую схему или модель, которая поможет обосновать это сближение, и это уже не просто диалог, а некий стратегический союз.
– Вот еще на что я обратил внимание: у российских и иностранных экуменистов в их публичных выступлениях риторика и терминология практически идентичная…
– Если брать основные положения богословия, то – да. Если исходить из этих формальных правил, то здесь Вы никакой разности не найдете: у нас Троица, и у них Троица; у них спасение, и у нас спасение… Но как только мы начинаем погружаться в сущность католического и православного вероучений, то мы не просто видим между ними пропасть, но понимаем, что это совершенно разные миры. Например, католическое учение о спасении никак не совместимо с православным. Это по сути другая религия, другое понимание спасения. Все его атрибуты – сокровищница святых, индульгенции, чистилище, все то, что закреплено в Тридентском исповедании, – это совершенно другой мир. А ведь католик мыслит именно так. А что собой представляет их «таинство причастия»? Какое оно имеет отношение к христианскому Таинству?..
– С католичеством все ясно, Святые Отцы о нем достаточно сказали. Этот вопрос, к сожалению, не обсуждается, но, по моему убеждению, в наших духовных школах необходимо изучать экуменическое «богословие» в рамках сравнительного богословия, как папизм, протестантизм и прочие с. Кстати, при митрополите Иоанне Петербургском был издан учебник по сравнительному богословию, в котором экуменизм стоит в ряду еретических заблуждений. Вот это, я считаю, и надо развивать. Конечно, в современных семинариях такого не будет…
– Что сейчас происходит? Утверждены определенные стандарты учебников и программ. И, разумеется, если та или иная книга не вписывается в экуменическое видение, то ее не пропустят. И это обязательно для всех православных учебных заведений! Т. е. на глубинном уровне проводится подрывной и, к сожалению, очень эффективный процесс. Через несколько лет мы получим новое поколение богословов, хорошо подкованных, разбирающихся во всех нюансах богословских дискуссий, но именно в экуменическом ключе. Противостоять им можно будет только основываясь на святоотеческом Предании. Но кто будет его хранить, если теология передвигается на западные рельсы? Значит, надо формировать свои образовательные центры, чтобы готовить на самодеятельной основе наших богословов, наших идеологов, которые будут способны дать им достойный ответ. И не надо унывать, опускать руки. Нужно исходить из того, что наконец-то Господь реально поставил нас в такие условия, при которых мы должны учиться самоорганизации. И, конечно, необходимо в полный голос говорить о недопустимости ведения в духовных школах Болонской системы. Сейчас, пока она еще окончательно не утверждена, пока еще можно протестовать, есть шанс как-то приостановить этот процесс. А потом, когда произойдет полная перестройка в соответствии с западными стандартами, то все не интегрированное в эту систему обучения будет рассматриваться даже не как маргинальное, а как нечто недопустимое. Поэтому пока Поместный Собор еще пользуется вероучительной властью, надо широко обсуждать эти вопросы, поскольку их освещение становится сегодня делом спасения.
– Тут надо принять во внимание то, что святитель жил в Сербии 20-х годов, в то время, когда его народ объединили с хорватами-католиками. После Первой мировой войны было образовано единое королевство сербов и хорватов, затем переименованное в Югославию. Эти две культуры, католическая и православная, всегда остро противостояли друг другу, что и обусловило тот факт, что Сербское Православие – боевое. Сербам требовалось не просто сохранить православное святоотеческое наследие, но и мобилизоваться для противостояния в духовной борьбе. Ранее католики-хорваты пребывали в Австрийской Империи, а Сербия существовала как самостоятельное православное государство. Объединение же преследовало несколько целей: с одной стороны – столкнуть католиков с православными, а с другой – вынудить православных пойти на некое сближение с папистами и отступить от своего вероучения.
В то же время поскольку католики – враги, Ватикан – враг, а Англия – протестантская страна, то, естественно, люди думающие, понимающие старались использовать эти противоречия между протестантами и католиками. И святитель Николай поехал не в Ватикан, не в католический вуз, а в Англию – для того, чтобы получить научную степень, необходимый статус и разоблачать западную идеологию уже с позиций, признанных Западом.
Проводя параллель с владыкой Иларионом (Алфеевым), важно отметить, в какой период проходило его обучение в Оксфордском университете. Мы знаем, что инициаторами экуменического движения были протестанты, причем именно англосаксы. Изначально, в первой половине XIX века, в период его формирования, его главными участниками стали англикане, реально собиравшиеся перейти в Православие. И диалог с ними проводился ради возвращения их в лоно Православной Церкви. Но когда к экуменическому движению подключились масонские организации, западные политические силы, то очень быстро экуменический диалог был превращен в инструмент разложения Православия: «Да, давайте сближаться. Давайте создадим некую основу, общую систему ценностей…» Такая система была разработана в XIX веке, началось интенсивное сближение православных и англикан, но управлялось оно уже масонством, масонскими ложами, которые преследовали цель через этот диалог поставить под свой контроль Православие, чтобы таким образом противостоять Ватикану и оказывать на него давление. Надо понять, что тогда, в те годы между католиками и протестантами шла еще очень острая борьба. После второго Ватиканского собора ситуация изменилась, началось их сближение. А до этого протестанты использовали Православие. И сейчас то же экуменическое движение, «Всемирный совет церквей», в том виде, в котором он существует организационно, – это детище протестантов. Ватикан в эту организацию не входит, он только имеет там свою делегацию, но ни в чем не участвует. Но у Ватикана своя миссия: он должен контролировать экуменическое движение и в конце концов добиться признания всеми христианскими конфессиями власти папы римского. Поэтому обучение митрополита Илариона Англии очень характерно. И англикане сейчас активно изучают и используют Православие, православное богословие для того, чтобы определить моменты, которые якобы нас сближают. Владыка Иларион также над этим работает. Он четко вычерчивает такую схему или модель, которая поможет обосновать это сближение, и это уже не просто диалог, а некий стратегический союз.
– Вот еще на что я обратил внимание: у российских и иностранных экуменистов в их публичных выступлениях риторика и терминология практически идентичная…
– Если брать основные положения богословия, то – да. Если исходить из этих формальных правил, то здесь Вы никакой разности не найдете: у нас Троица, и у них Троица; у них спасение, и у нас спасение… Но как только мы начинаем погружаться в сущность католического и православного вероучений, то мы не просто видим между ними пропасть, но понимаем, что это совершенно разные миры. Например, католическое учение о спасении никак не совместимо с православным. Это по сути другая религия, другое понимание спасения. Все его атрибуты – сокровищница святых, индульгенции, чистилище, все то, что закреплено в Тридентском исповедании, – это совершенно другой мир. А ведь католик мыслит именно так. А что собой представляет их «таинство причастия»? Какое оно имеет отношение к христианскому Таинству?..
– С католичеством все ясно, Святые Отцы о нем достаточно сказали. Этот вопрос, к сожалению, не обсуждается, но, по моему убеждению, в наших духовных школах необходимо изучать экуменическое «богословие» в рамках сравнительного богословия, как папизм, протестантизм и прочие с. Кстати, при митрополите Иоанне Петербургском был издан учебник по сравнительному богословию, в котором экуменизм стоит в ряду еретических заблуждений. Вот это, я считаю, и надо развивать. Конечно, в современных семинариях такого не будет…
– Что сейчас происходит? Утверждены определенные стандарты учебников и программ. И, разумеется, если та или иная книга не вписывается в экуменическое видение, то ее не пропустят. И это обязательно для всех православных учебных заведений! Т. е. на глубинном уровне проводится подрывной и, к сожалению, очень эффективный процесс. Через несколько лет мы получим новое поколение богословов, хорошо подкованных, разбирающихся во всех нюансах богословских дискуссий, но именно в экуменическом ключе. Противостоять им можно будет только основываясь на святоотеческом Предании. Но кто будет его хранить, если теология передвигается на западные рельсы? Значит, надо формировать свои образовательные центры, чтобы готовить на самодеятельной основе наших богословов, наших идеологов, которые будут способны дать им достойный ответ. И не надо унывать, опускать руки. Нужно исходить из того, что наконец-то Господь реально поставил нас в такие условия, при которых мы должны учиться самоорганизации. И, конечно, необходимо в полный голос говорить о недопустимости ведения в духовных школах Болонской системы. Сейчас, пока она еще окончательно не утверждена, пока еще можно протестовать, есть шанс как-то приостановить этот процесс. А потом, когда произойдет полная перестройка в соответствии с западными стандартами, то все не интегрированное в эту систему обучения будет рассматриваться даже не как маргинальное, а как нечто недопустимое. Поэтому пока Поместный Собор еще пользуется вероучительной властью, надо широко обсуждать эти вопросы, поскольку их освещение становится сегодня делом спасения.
