Мы ранее уже писали о выставке великого русского художника Михаила Васильевича Нестерова, которая проходила в Государственной Третьяковской галерее с апреля по август прошлого года. А с конца ноября до конца марта с. г. Третьяковка порадовала посетителей экспозицией полотен ученика Михаила Васильевича – Павла Дмитриевича Корина. Экспозиция представляет собой спецпроект, посвященный картине художника «Реквием. Русь уходящая» – одному из самых грандиозных и загадочных художественных замыслов ХХ века, который так и остался невоплощенным. В галерее впервые был выставлен весь корпус портретов, этюдов и эскизов к полотну, включая предназначавшийся для него крупноформатный холст.

Михаил Нестеров и Павел Корин – художники, на произведениях которых выросло наше поколение. Самой известной работой Нестерова, пожалуй, можно назвать картину «Видение отроку Варфоломею», а наиболее знакомым полотном Корина – ростовой портрет святого благоверного великого князя Александра Невского. Но в советское время доступ ко многим творениям обоих мастеров был затруднен в силу того, что они воспевали Православие; репродукции их картин на религиозную тему стали печататься в журналах и альбомах лишь в конце 80-х годов. Поэтому мы не могли не воспользоваться появившейся возможностью посмотреть религиозную живопись Павла Дмитриевича.
П.Д. Корин (1892–1967) происходил из рода палехских иконописцев. Его живописный гений развился под заботливым вниманием и попечением М.В. Нестерова. И Корин продолжил дело своего учителя – он тоже отражал на холстах духовную красоту Святой Руси. Однако оба художника жили и исполняли свою миссию в эпоху гонений на Православие. Но если большая часть творческой жизни Нестерова пришлась все же на время самодержавной Российской Империи, то  Корин жил и писал при безбожных властях и в эпоху т. н. хрущевской «оттепели», обернувшейся для православных новыми скорбями.
Написать полотно «Реквием. Русь уходящая» Павел Дмитриевич задумал в 1925 году, присутствуя на погребении Святейшего Патриарха Тихона, где он увидел собравшуюся воедино Святую Русь: ее будущих мучеников, исповедников и подвижников благочестия. Мастер эпического склада, Корин не мог не поразиться величию представшей перед его взором картины и впоследствии всю жизнь пытался воссоздать в творчестве ее фрагменты. В результате подготовительных работ к задуманному полотну сформировался цикл из 29-ти портретов, эскизов-вариантов композиции, этюдов интерьеров Успенского собора Московского Кремля. Все было готово для воплощения замысла художника: огромный загрунтованный холст (551 на 941 см), представленный в экспозиции, десятилетиями стоял нетронутым в его мастерской, знакомые художники-монументалисты убеждали: «Павел Дмитриевич, давай напишем картину. Мы тебе поможем». Но Корин тактично избегал этой темы. О мотивах такого его поведения сегодня можно только догадываться. Один искусствовед высказал предположение, что картина осталась ненаписанной, поскольку уже не соответствовала реальности. Она носила название «Русь уходящая», но Церковь Христова пережила эпоху ожесточенных гонений и продолжает вместе с русским народом нести тяготы и лишения на пути в Царствие Небесное.
Экспозиция начинается портретом священномученика Иоанна Рождественского (1872–1922), настоятеля приходской церкви села Палеха, создавшего на своем приходе духовный и культурный центр. В 1922 году выездная сессия Верховного трибунала ВЦИК приговорила отца Иоанна к расстрелу. В лике святых он был прославлен на Юбилейном Соборе 2000 года, в сонме новомучеников и исповедников Церкви Русской. Примечательно, что священномученик Иоанн, будучи настоятелем Крестовоздвиженской церкви, изображен на портрете с крестом в руках; и согласно вековым иконописным традициям мученики на иконах также держат в руках кресты. Таким образом, портрет стал своеобразным предвидением художника. Мастер смог удачным выбором композиции при использовании минимальных выразительных средств передать душевные переживания будущего священномученика. Этот портрет, правда, стоит особняком, поскольку не относится к циклу «Реквием».
Интересен тройной портрет, изображающий послушницу (Софию Михайловну Голицыну (1903– 1982)), неизвестную инокиню и монахиню (Марию Николаевну Елагину (? – начало 1930-х)). Художник отобразил три возраста русского женского монашества: юный, средний и пожилой, и все героини должны были войти в композицию «Реквиема».
На следующем портрете запечатлен слепец в подряснике, простерший вперед руки – в миг регентования. Это блаженный слепой Даниил, певчий московских храмов преподобного Сергия Радонежского и Боголюбской иконы Божией Матери Высоко-Петровского монастыря. Портрет написан ограниченной палитрой, без открытых, простых цветов. Сдержанная гамма выбрана не случайно, а чтобы передать аскетизм блаженного, запечатлеть его подвижническую жизнь.
Рядом с этим холстом – портрет схимонаха Агафона, в миру Александра Александровича Лебедева (1884–1938) из Высоко-Петровского монастыря. Свое старческое служение в столице он нес в 1920–1930 годах, духовно окормляя молодое поколение монашествующих из тайных общин. В середине 1930-х годов в числе братии Высоко-Петровского монастыря отец Агафон был арестован и заключен в Бутырскую тюрьму; скончался в ссылке, в тюремном лазарете; в 2000 году причислен к лику святых. На портрете старец предстает в полном схимническом облачении с посохом и зажженной свечой в руках. Его изображение также вошло в эскиз «Реквиема».
Герои еще двух портретов – также старцы советского времени из Высоко-Петровского монастыря – архимандрит Никита (Николай Николаевич Курочкин-Степанов (1889–1937)) и схиигумен Митрофан (Михаил Тихонович Тихонов (1869–1943)), ученик преподобного Алексия Зосимовского. Отец Митрофан был основателем последних тайных монашеских общин в Москве в 1920–1930 годах и продолжателем традиций православного старчества в советское время. Вместе с ним изображен также иеромонах Гермоген, сведений о котором не сохранилось.
Следующий герой – иеромонах Феодор (Олег Павлович Богоявленский (1905–1943)), один из лидеров духовного сопротивления 1920–1930 годов, написан в подряснике и скуфье. Отец Феодор входил в тайную монашескую общину и состоял в духовной академии Высоко-Петровского монастыря. Несколько раз он подвергался аресту и заключению в концлагерь. Скончался исповедник 19 июля 1943 года в тюрьме № 3 города Балашова Саратовской губернии. На Архиерейском Соборе 2000 года был прославлен в сонме новомучеников и исповедников нашей Церкви.
Еще один новомученик, чей портрет написан П.Д. Кориным почти в профиль, – протоиерей Сергий Успенский-младший (1878–1937), также служивший в столице 1920–1930 годах. 19 декабря 1937 года он был расстрелян на полигоне Бутово и погребен в общей могиле.
Практически все картины, за исключением портретов протодиакона Холмогорова, митрополита Трифона (Туркестанова) (духовника М.В. Нестерова, ученика преподобных Амвросия Оптинского и Варнавы Гефсиманского) и еще немногих полотен, выполнены ограниченной цветовой палитрой. Зато в поясном портрете протодиакона Михаила (Холмогорова) – пир цвета. Отец Михаил изображен с кадилом в руках во время произнесения ектении. Красота и богатство церковных облачений переданы художником с виртуозным мастерством.
Есть в экспозиции и портреты отступников от Православия, например, епископа Антонина (Грановского), который откололся от Церкви и примкнул к обновленческому движению, став одним из его лидеров. Своими доносами в органы НКВД обновленцы погубили не одну тысячу православных пастырей, иерархов, монашествующих и мирян. Они совершали богослужения на русском языке, перевели свою «церковь» на папский григорианский календарь, разрешили белому духовенству вступать во второй брак, а епископам – жениться. Антонин изображен огромным и мрачным; так художник передал тьму, в которую погрузилась его погибшая душа. Для каких-то целей он ввел его и в композицию «Реквиема», может быть для того, чтобы оттенить светлые образы новомучеников и исповедников, страдальцев за Христа? А возможно это было сделано мастером с намерением отразить правду жизни, тот факт, что предатели-иуды были и будут в Церкви Христовой со времен Тайной Вечери и до последних дней.
Посещение выставки оставило в душе ощущение духовного очищения, погружения в мир Православия, высокого подвижничества и исповеднического подвига ради Христа. Наверняка святые, запечатленные живописцем, молятся за нас, в т. ч. и за зрителей, лицезреющих их изображения, и это сообщает сердцу какое-то особое настроение.
Хотя грандиозное полотно «Реквием. Русь уходящая» так и не было написано Павлом Дмитриевичем Кориным, есть надежда, что в будущем замысел мастера реализуется. С какими-то корректировками, например, с заменой названия на «Новые мученики и исповедники Церкви Русской», с исключением таких фигур, как обновленец Грановский, картина могла бы увидеть свет и занять достойное место среди шедевров русской живописи. Этот труд вполне способны взять на себя известные современные художники Павел Рыженко, Василий Нестеренко, Максим Фаюстов и другие продолжатели традиций русского реалистического монументального искусства.