Некоторая часть наших соотечественников, находящаяся в духовном поиске, стремится обрести подлинное богообщение. Не находя его в протестантских сектах, еретических конфессиях и в экуменическом официозе, они делают заключение, что христианская мистика утеряна и устремляются в восточные культы в поисках мистических переживаний. Но так ли это? Действительно ли утеряна в Православной Церкви здоровая мистика? Давайте разберемся.
Прежде всего, необходимо знать, что духовный мир далеко не однороден. Бывают духи светлые и духи темные. Соответственно и мистика бывает здоровая и больная. К великому сожалению, вступая в мир духов, человек в силу своей греховности в первую очередь встречает отнюдь не светлых духов. С ними мы недостойны общаться. В первую очередь нас встречают духи злые.
Великий православный мистик XIX в. святитель Игнатий (Брянчанинов) пишет: «Общий порядок иноческого христианского подвижничества состоит в том, что инока, по вступлении его в подвиг, встречают и окружают падшие духи, сперва действуют против него помыслами и мечтаниями, а потом и чувственным образом. Это ясно видно из жизнеописаний Антония, Макария, Пахомия Великих, Марка Фраческого, Марии Египетской, Андрея – Христа ради юродивого, Иоанна Многострадального и всех прочих святых подвижников. Сперва они должны были бороться с помышлениями, мечтаниями и ощущениями явно греховными и прикрыто греховными; уже по прошествии долгого времени, после многих и постоянных усилий ниспосылались им помышления и ощущения святые. Когда они достигли чувственного видения духов, то сперва встретили их полчища ангелов отверженных, а потом уже, после лютой борьбы, приближались к ним и входили в общение с ними святые Ангелы, как с отвергшими деятельно первое общение и деятельно показавшими способность ко второму общению».
Учитывая то, что мы прежде всего имеем общение с нечистой силой, Святые Отцы, стяжавшие громадный духовный опыт общения с миром духов, предупреждают о необходимости крайней осторожности при любых мистических, чудесных явлениях. «Святые наставники христианского подвижничества, просвещенные и наученные Святым Духом… заповедуют благочестивым подвижникам не вверяться никакому образу или видению, если они внезапно представятся, не входить с ними в беседу, не обращать на них внимания, – говорит святитель Игнатий. – Они заповедуют при таких явлениях ограждать себя знамением креста, закрывать глаза и, в решительном сознании своего недостоинства и неспособности к видению святых духов, молить Бога, чтоб Он покрыл нас от всех козней и обольщений, злохитро расставляемых человекам духами злобы, зараженными неисцельной ненавистью и завистью к человекам... Учение о вышесказанной осторожности и о спасительной недоверчивости к явлениям духов принято всей Церковью: оно есть одно из ее нравственных преданий, которое чада ее должны хранить тщательно и неупустительно».
Господь не обидится на человека, даже если он не примет истинного явления, но найдет возможность удостоверить в его истинности. Преподобный Григорий Синаит пишет: «Увидевший что-либо в мысли или чувственно, хотя бы то было и от Бога, и принимающий поспешно, удобно впадает в прелесть, по крайней мере, обнаруживает свою наклонность и способность к прелести, как принимающий явления скоро и легкомысленно».
Потому все преподобные отцы и духоносные старцы с великой осторожностью относились к любым явлениям из духовного мира и сразу не вверялись ни одному из них, как например, великий афонский старец Паисий (Эзнепидис). Когда ему явилась святая великомученица Евфимия, он стоял на молитве в келье. За дверью послышался женский голос, читающий молитву. Старец не обратил на него ни малейшего внимания и продолжал чтение своего правила. Молитва повторилась. Но он и после этого на нее не ответил. Тогда святая Евфимия вошла в келью сквозь закрытую дверь. Отец Паисий спросил: «Кто ты?». Она сказала: «Святая Евфимия». «Прочитай молитву», – отвечал Старец. Святая прочитала молитву, перекрестилась и поклонилась на святые иконы. Только после такой тщательной проверки старец Паисий удостоверился, что ему действительно явилась святая великомученица Евфимия, а не бес в ее образе. Таков тесный, узкий, но прямой путь здоровой православной мистики.
Альтернативой ему являются мистические практики всех остальных конфессий, религий и сект, начиная с харизматических сект, и кончая восточными культами и сектами. В индуизме вообще отсутствует понятие о здоровой и нездоровой мистике. В нем добро и зло признаются равноценными и равнозначными. «Индия все еще говорит: не вера, а знание. Не Евангелие, а Веданта, – пишет святитель Николай Сербский. – И все языческие народы повторяют слова Индии: не вера, а знание. И сатана, враг Христов, день и ночь кричит на всех языческих языках и во всех языческих университетах: не вера, а знание. А это знание, это индийское «жнани» не означает ничего другого, кроме уравнивания добра и зла, равноправия Брамы и Шивы, Бога и дьявола».
Весьма показателен пример ритуала индуистского «антипричастия». Его описала в своей книге А. Дэвид-Ниль, французская актриса, увлекшаяся восточной философией. Она четырнадцать лет прожила в Тибете, прекрасно изучила язык, ритуалы и обычаи индусов. Дэвид-Ниль приняла ламаизм и написала две книги о нравах и обычаях обитателей Тибета. Вот выдержка из одной ее книги. «Лама, о котором пойдет речь, был настоятелем монастыря Миниагпар лхаканг, расположенного недалеко от Татшиенду. Его обычно именуют Чонгс Тсанг… Как-то вечером лама Чонгс Тсанг неожиданно позвал своего слугу.
– Седлай лошадей, – приказал он. – Мы уезжаем.
Слуга возразил:
– Наступает ночь, и лучше было бы отложить поездку до утра.
Но лама не дал ему договорить.
– Не рассуждай и делай, что приказано, – сказал он.
Господин и слуга поскакали в кромешной тьме и вскоре оказались неподалеку от реки. Соскочив с лошадей, они направились к берегу. Ночь была темная, но одно место на черной воде сияло, словно освещенное лучами солнца, и в этом светлом сиянии плыл, поднимаясь против течения, труп. Через несколько мгновений он подплыл совсем близко с Чонгс Тсангу и его спутнику.
– Достань нож, отрежь от мертвеца кусок мяса и ешь, – лаконично приказал лама. И добавил:
– В Индии у меня есть друг. Он каждый год в эту пору присылает мне угощение. С этими словами лама начал есть мясо утопленника. Перепуганный слуга тоже отрезал кусочек от трупа, но, не в силах поднести его ко рту, спрятал в свой амбаг (карман, образуемый складками на груди широкой тибетской одежды, стянутой поясом). Затем путники направились в обратный путь. На рассвете они вернулись в монастырь. Тогда лама сказал слуге:
– Я хотел разделить с тобой высокую милость и благие плоды мистической трапезы, но ты их недостоин. Вот почему ты не посмел съесть отрезанный тобой кусок, а спрятал его в своей одежде.
Тут слуга, досадуя на свою трусость, сунул руку за пазуху с намерением достать и съесть свою порцию, но ничего там не нашел. Мясо утопленника исчезло».
Ламе же «антипричастие» сообщило «чудесные» способности, которыми обладал утопленник, достигший высокой степени «совершенства» в индуизме. Это способности являться и исчезать, вызывать явления из невидимого мира, гипнотизировать, не чувствовать боли при тяжелых ранах и т.д.
Соответственно все индусы, будучи уверены, что общаются с божественными силами, вступают в общение с падшими ангелами, которые преобразуются в ангелов света. Доказательством божественности происхождения этих сил для них служат «чудеса». Но им и в голову не приходит, что все «чудеса» буддизма, индуизма и его сект, суть «чудеса» дьявола.
Как это контрастирует с осторожностью православных подвижников благочестия, которые напротив, всячески избегали явлений и сатанинских чудес! Но при столкновении двух мистик здоровая одерживает победу над мистикой больной. Один православный миссионер в начале XX в. вместе с группой русских путешественников совершал кругосветное плавание. Во время путешествия они пристали к берегам острова Цейлон. Один из пассажиров судна, который здесь уже бывал, предложил всем посетить местного факира. Вся группа, в том числе и миссионер, отправилась через джунгли к его жилищу. Ночные дебри освещали миллионы светляков. Наконец, дорога закончилась и они вошли на лесную поляну, посреди которой горел костер, а перед ним сидел в характерной позе факир. На появление посетителей он не обратил ни малейшего внимания. Его слуга встретил их и поставил в стороне, приказав молча наблюдать за костром и факиром. Все стали всматриваться в это жутковатое зрелище.
Вдруг над костром, словно на экране, они увидели, океан. По океану вдали плывет судно, которое приближается к зрителям. Когда оно приблизилось совсем, они начали узнавать себя и возбужденно делиться впечатлениями. Причем они видели судно не с одной, а со всех сторон сразу. Первоначально миссионер так же увлекся общим ажиотажем, но потом осознал, что это явление имеет бесовское происхождение и ему, как православному священнослужителю не должно принимать его и участвовать во всей этой затее. С запоздалым раскаянием он начал читать про себя Иисусову молитву и произнес ее несколько раз.
Вдруг видение внезапно исчезло, а факир повалился на бок. Только после этого путешественники немного стали приходить в себя и вспомнили, что им уже пора на корабль. Когда миссионер со своей группой покидал поляну, ему захотелось оглянуться. Он повернул голову и его взгляд встретился с исполненным сатанинской ненавистью взглядом факира.
Этот случай показывает с одной стороны силу Православной Веры, Иисусовой молитвы, а с другой – еще раз подтверждает демоническое происхождение «чудес» индуизма.
В заключение хотелось бы предостеречь наших соотечественников, которые пока находятся в духовном поиске в жажде приобщиться к той или иной мистической практике. Приобщение не к всякой мистике благотворно и спасительно, а только лишь приобщение к православной здоровой мистике, которой и желаем им стать причастниками.